Новости
17 мая 2024 г.
Вопросы формирования комиссии по электробезопасности и проверки знаний ее членов
В Письме Министерства энергетики Российской Федерации от 20 декабря 2023 года № 05-8490 (далее – Письмо Минэнерго России № 05-8490) сообщалось, что «Порядок проведения проверки...
Законодательство
1 сентября 2023 г.
1 сентября 2023 года вступают в силу важные изменения законодательства по охране труда
С развитием цифровизации у ряда работодателей, использующих систему электронного документооборота, возникает потребность использовать современные технологии при оформлении результатов проведения специальной оценки условий труда в...
Статистика
21 июля 2023 г.
Цифра недели: опрос «Работы России» показал, как россияне определили секрет успеха в профессии
Большинство опрошенных россиян (86%) убеждены, что реализация в профессии важна. Об этом свидетельствуют данные опроса, который проводился на портале «Работа России» в октябре этого...
Специальная оценка условий труда
28 марта 2024 г.
СОУТ: декларирование соответствия условий труда нормативным требованиям охраны труда
Понятие декларирования соответствия условий труда государственным нормативным требованиям охраны труда установлено нормами статьи 11 Федерального закон от 28 декабря 2013 года № 426-ФЗ «О...
АРХИВ Международный опыт: этические вопросы в научных исследованиях по профессиональной безопасности и охране здоровья работников
10 августа 2016 г.
В последние несколько десятилетий значительные усилия направляются на определение и разрешение этических вопросов, возникающих в контексте медицинских экспериментов. К важнейшим этическим проблемам, выявленным в связи с подобными исследованиями, относятся соотношение риска и пользы, а также способность объектов исследования дать осознанное и добровольное предварительное согласие.
В последние несколько десятилетий значительные усилия направляются на определение и разрешение этических вопросов, возникающих в контексте медицинских экспериментов. К важнейшим этическим проблемам, выявленным в связи с подобными исследованиями, относятся соотношение риска и пользы, а также способность объектов исследования дать осознанное и добровольное предварительное согласие.
Адекватное внимание к этим вопросам, как правило, обеспечивается путем экспертизы протоколов исследований независимым органом, таким, как Коллегия ведомственной экспертизы (Institutional Review Board, IRB). Например, в США организации, занимающиеся биомедицинскими исследованиями и получающие финансовую поддержку этих исследований от Службы государственного здравоохранения (Public Health Service), должны проводить их в строгом соответствии с указаниями федерального правительства относительно таких исследований. Указаниями предусматривается и экспертиза протоколов в IRB, где рассматриваются риск и польза, связанные с исследованиями, а также получение осознанного согласия у объектов исследования. Именно эта модель и стала в большой степени применяться к научным исследованиям человека в демократических обществах всего мира (Brieger et al. 1978).
Адекватное внимание к этим вопросам, как правило, обеспечивается путем экспертизы протоколов исследований независимым органом, таким, как Коллегия ведомственной экспертизы (Institutional Review Board, IRB). Например, в США организации, занимающиеся биомедицинскими исследованиями и получающие финансовую поддержку этих исследований от Службы государственного здравоохранения (Public Health Service), должны проводить их в строгом соответствии с указаниями федерального правительства относительно таких исследований. Указаниями предусматривается и экспертиза протоколов в IRB, где рассматриваются риск и польза, связанные с исследованиями, а также получение осознанного согласия у объектов исследования. Именно эта модель и стала в большой степени применяться к научным исследованиям человека в демократических обществах всего мира (Brieger et al. 1978).
Хотя недостатки такого подхода очевидны – некоторые коллегии ведомственной экспертизы плохо справляются с проблемой осознанного согласия – он все же имеет много сторонников в случае, если применяется к формальным протоколам исследований, предметом которых является человек. Однако уязвимость этого подхода обнаруживается в ситуациях, когда формальные протоколы отсутствуют или когда исследования, имея поверхностное сходство с научными экспериментами на человеке, выходят за рамки научных исследований как таковых.
Приведем один очевидный пример такой ситуации, возникшей на рабочем месте. Конечно, имеются формальные протоколы исследований, проводящихся над работниками и соответствующих требованиям экспертизы соотношения риска и пользы и осознанного согласия. Но там, где формальное исследование незаметно переходит в менее формальные наблюдения за здоровьем работников и каждодневным ведением бизнеса, этические требования к анализу соотношения риска и пользы и обеспечению информированного согласия могут быть легко отброшены.
Рассмотрим в качестве одного из примеров «исследование» воздействия хлопковой пыли на работников, проводившееся компанией Dan River на своей фабрике в Дэнвилле (Danville), штат Виргиния. Когда вслед за пересмотром, произведенным Верховным Судом США в 1981 году, вступил в силу стандарт по хлопковой пыли, принятый Администрацией профессиональной безопасности и здоровья США (Occupational Safety and Health Administration, OSHA), компания Dan River обратилась к штату Виргиния с просьбой разрешить ей отклониться от соблюдения стандарта для того, чтобы иметь возможность провести исследование. Его целью была проверка гипотезы о том, что биссиноз вызывается не столько самой хлопковой пылью, сколько микроорганизмами, загрязняющими хлопок.
Приведем один очевидный пример такой ситуации, возникшей на рабочем месте. Конечно, имеются формальные протоколы исследований, проводящихся над работниками и соответствующих требованиям экспертизы соотношения риска и пользы и осознанного согласия. Но там, где формальное исследование незаметно переходит в менее формальные наблюдения за здоровьем работников и каждодневным ведением бизнеса, этические требования к анализу соотношения риска и пользы и обеспечению информированного согласия могут быть легко отброшены.
Рассмотрим в качестве одного из примеров «исследование» воздействия хлопковой пыли на работников, проводившееся компанией Dan River на своей фабрике в Дэнвилле (Danville), штат Виргиния. Когда вслед за пересмотром, произведенным Верховным Судом США в 1981 году, вступил в силу стандарт по хлопковой пыли, принятый Администрацией профессиональной безопасности и здоровья США (Occupational Safety and Health Administration, OSHA), компания Dan River обратилась к штату Виргиния с просьбой разрешить ей отклониться от соблюдения стандарта для того, чтобы иметь возможность провести исследование. Его целью была проверка гипотезы о том, что биссиноз вызывается не столько самой хлопковой пылью, сколько микроорганизмами, загрязняющими хлопок.
Таким образом, 200 работников фабрики в Дэнвилле должны были подвергнуться воздействию различных концентраций микроорганизмов при одновременном воздействии хлопковой пыли в количествах, превышающих норму. Компания Dan River обратилась в OSHA за средствами на реализацию проекта (который технически был представлен как изменение стандарта, а не как исследования, проводящиеся на человеке), но проект никогда не проходил формальную экспертизу на соответствие этическим требованиям, поскольку при OSHA нет коллегии ведомственной экспертизы (IRB).
Техническая экспертиза, проведенная специалистом OSHA, подвергла серьезному сомнению научные достоинства проекта. Его этический аспект также вызывал вопросы, так как некорректное исследование могло быть связано с недопустимым риском. Но даже если бы оно и было технически безупречным, вряд ли оно получило бы одобрение в любой IRB, поскольку «нарушало все основные критерии защиты благосостояния объектов исследования» (Levine 1984). По сути, работники – объекты исследования – подвергались риску без всякой пользы для себя лично; основную финансовую выгоду от проекта получила бы компания, а польза для общества в целом выглядела неясной и сомнительной. Таким образом, было нарушено требование равновесия риска и пользы. Местный профсоюз был информирован о планируемом исследовании и не высказал протеста, что могло быть истолковано как молчаливое согласие. Однако даже если согласие было бы получено, возможно, оно не было полностью добровольным по причине неравноправных (и по существу принудительных) отношений между работодателем и работниками.
Поскольку компания Dan River являлась одним из крупнейших работодателей в регионе, представитель профсоюза допустил, что отсутствие протеста было мотивировано боязнью закрытия фабрики и потери работы. Следовательно, требование добровольного осознанного согласия было также нарушено. К счастью, в случае с Dan River предложенное исследование было прекращено. Однако вызванные им вопросы остаются открытыми и выходят далеко за рамки формального исследования. Как сбалансировать пользу и риск, когда появляются новые данные об угрозе здоровью работников? Как в этом контексте гарантировать осознанное и добровольное согласие? Как применяются эти этические критерии, если обычное рабочее место оказывается зоной неформального и неконтролируемого эксперимента над человеком?
В последнее время неоднократно высказывается мысль о том, что для остальной части общества такие работники могут служить как бы разведывательной группой, первой столкнувшейся с опасностью. На некоторых рабочих местах они в самый обычный день могут подвергнуться воздействию потенциально токсичных веществ. Только тогда, когда отмечается негативная реакция, общество начинает формальное исследование токсичности вещества. В этом случае работники служат «объектами эксперимента», на которых «проверяются», например, химические вещества, ранее не испытывавшиеся на людях. Некоторые комментаторы предположили, что критерии «риска / пользы» и согласия учтены уже самой структурой трудовых отношений. Что касается достижения сбалансированности риска и пользы, можно утверждать, что общество компенсирует опасную работу «платой за риск» – непосредственным повышением оплаты тем, кто соглашается на риск. Кроме того, если риск известен, работник получает необходимые сведения для информированного согласия благодаря механизмам, обеспечивающим право на информацию. Наконец, обладая знанием о возможной пользе и предстоящем риске, работник может добровольно взять на себя риск или отказаться от него.
Однако добровольность требует не только информированности и способности сказать «нет». Она также требует свободы от принуждения или чрезмерного влияния. Конечно, IRB скептически восприняла бы исследование, объекты которого получили значительную материальную компенсацию – так сказать, «плату за риск». Озабоченность была бы вызвана тем, что сильные меры поощрения сводят к минимуму возможность по-настоящему свободного согласия. Как это было в случае Dan River и как отмечается специалистами Бюро технической оценки проектов при конгрессе США (US Office of Technology Assessment), особые проблемы в профессиональной среде могут возникнуть тогда, когда работники ощущают, что прочность их положения на рабочем месте или потенциал для служебного роста зависят от их желания участвовать в исследованиях (Office of Technology Assessment 1983).
Поскольку компания Dan River являлась одним из крупнейших работодателей в регионе, представитель профсоюза допустил, что отсутствие протеста было мотивировано боязнью закрытия фабрики и потери работы. Следовательно, требование добровольного осознанного согласия было также нарушено. К счастью, в случае с Dan River предложенное исследование было прекращено. Однако вызванные им вопросы остаются открытыми и выходят далеко за рамки формального исследования. Как сбалансировать пользу и риск, когда появляются новые данные об угрозе здоровью работников? Как в этом контексте гарантировать осознанное и добровольное согласие? Как применяются эти этические критерии, если обычное рабочее место оказывается зоной неформального и неконтролируемого эксперимента над человеком?
В последнее время неоднократно высказывается мысль о том, что для остальной части общества такие работники могут служить как бы разведывательной группой, первой столкнувшейся с опасностью. На некоторых рабочих местах они в самый обычный день могут подвергнуться воздействию потенциально токсичных веществ. Только тогда, когда отмечается негативная реакция, общество начинает формальное исследование токсичности вещества. В этом случае работники служат «объектами эксперимента», на которых «проверяются», например, химические вещества, ранее не испытывавшиеся на людях. Некоторые комментаторы предположили, что критерии «риска / пользы» и согласия учтены уже самой структурой трудовых отношений. Что касается достижения сбалансированности риска и пользы, можно утверждать, что общество компенсирует опасную работу «платой за риск» – непосредственным повышением оплаты тем, кто соглашается на риск. Кроме того, если риск известен, работник получает необходимые сведения для информированного согласия благодаря механизмам, обеспечивающим право на информацию. Наконец, обладая знанием о возможной пользе и предстоящем риске, работник может добровольно взять на себя риск или отказаться от него.
Однако добровольность требует не только информированности и способности сказать «нет». Она также требует свободы от принуждения или чрезмерного влияния. Конечно, IRB скептически восприняла бы исследование, объекты которого получили значительную материальную компенсацию – так сказать, «плату за риск». Озабоченность была бы вызвана тем, что сильные меры поощрения сводят к минимуму возможность по-настоящему свободного согласия. Как это было в случае Dan River и как отмечается специалистами Бюро технической оценки проектов при конгрессе США (US Office of Technology Assessment), особые проблемы в профессиональной среде могут возникнуть тогда, когда работники ощущают, что прочность их положения на рабочем месте или потенциал для служебного роста зависят от их желания участвовать в исследованиях (Office of Technology Assessment 1983).
Если это так, разве работник не может просто выбрать менее опасную профессию? Конечно, была высказана мысль, что право личности на выбор своей работы – это отличительный признак демократического общества. Однако, по мнению других, этот свободный выбор может оказаться всего лишь удобной фикцией, потому что во всех обществах, демократических или недемократических, есть механизмы социальной инженерии, служащие для поиска работников на имеющиеся рабочие места. Тоталитарные общества достигают этого, применяя силу, а демократические – с помощью иного управляющего процесса, условно называемого «свободой выбора» (Graebner 1984).
Таким образом, кажется сомнительным, что многие ситуации на рабочем месте выдержали бы тщательную проверку, требуемую IRB. Поскольку западное (американское) общество явно решило, что те люди, которые способствуют развитию биологии и медицины в качестве объектов исследования, заслуживают высокого уровня этической проверки и защиты, следует серьезно подумать, прежде чем отказать в этом уровне защиты тем, кто способствует нашему экономическому прогрессу: работникам. Утверждается также, что, учитывая статус рабочего места как области потенциально неконтролируемого экспериментирования над человеком, все заинтересованные стороны, и особенно работники, должны быть задействованы в систематическом изучении проблем в интересах улучшения ситуации. Необходимо ли получать новую информацию о профессиональных рисках путем формальных и неформальных исследований?
Разумеется, без таких исследований право работника на информированность остается пустым звуком. Но утверждение, что работники сами обязаны позволять подвергать себя воздействию, более проблематично, поскольку оно явно нарушает этический догмат о том, что люди не должны использоваться как средство для достижения благополучия других. Например, за исключением случаев очень малого риска, IRB может не принять во внимание благополучие других при оценке риска для объектов исследований. Однако моральная обязанность участия работников в исследованиях следует из требований взаимности, то есть пользы, приходящейся на долю всех работников, чьи интересы затронуты.
В связи с этим было высказано следующее предложение: «Необходимо будет создать такую атмосферу для исследований, в которой работники – из присущего им чувства взаимного долга – будут добровольно выполнять моральное обязательство участия в работе, целью которой является сокращение заболеваемости и смертности» (Murray and Bayer 1984).
Независимо от того, согласны ли мы с утверждением, что работники должны проявлять желание участвовать в исследованиях, для создания подобной благоприятной атмосферы исследований в сфере профессиональной безопасности и охраны здоровья работников требуется тщательное внимание к другим возможным проблемам, связанным с работниками – объектами исследования. Одной из основных проблем стало потенциальное злоупотребление данными в ущерб отдельным работникам, возможно, путем дискриминации в труде или страховании. Следовательно, должное уважение к автономности, равенству работников – объектов исследования – и их праву на тайну частной жизни требует предельной заботы о конфиденциальности данных исследования.
Вторая проблема связана со степенью информированности работников – объектов исследований – о результатах исследования. В нормальных экспериментальных ситуациях результаты должны быть в установленном порядке доступны объектам исследования. Однако многие исследования, связанные с профессиональной безопасностью, проводятся в сфере эпидемиологии, например, массовые ретроспективные исследования, которые традиционно не требовали информированного согласия или извещения о результатах. И все же, если существует возможность эффективного вмешательства в положение дел, извещение работников, подверженных высокому риску заболевания из-за испытанных в прошлом воздействий на производстве, могло бы сыграть важную роль в предотвращении заболеваний. Если же такой возможности не существует, следует ли все же извещать работников о полученных результатах? Следует ли их извещать, если неизвестны никакие клинические последствия?
Необходимость извещения и дополнительных сообщений, а также их техническое обеспечение остаются важными и нерешенными вопросами в исследованиях по профессиональной безопасности и охране здоровья работников (Fayerweather, Higginson and Beauchamp 1991).
Учитывая комплексный характер всех этих этических соображений, роль специалиста по профессиональной безопасности и охране здоровья работников в исследованиях, проводящихся на рабочем месте, приобретает огромную важность. Врач – специалист по профессиональной патологии, – приходя работать на предприятие, принимает на себя все обязательства любого работника здравоохранения, согласно положениям Международной комиссии по профессиональной безопасности и здравоохранению (International Commission on Occupational Health). Специалисты по производственной безопасности и здравоохранению должны служить здоровью и социальному благосостоянию работников, как индивидуальному, так и коллективному. К обязанностям специалистов по производственной безопасности и охране здоровья работников относятся защита жизни и здоровья работника, уважение человеческого достоинства и стремление к соблюдению высочайших этических принципов в стратегии и программах профессиональной безопасности и охраны здоровья». Кроме того, участие специалиста по профессиональной безопасности и здравоохранению в исследованиях рассматривается в последнее время как моральная обязанность. Например, в Кодексе этического поведения Американского колледжа производственной и экологической медицины (American College of Occupational and Environmental Medicine's Code of Ethical Conduct) специально утверждается, что «врачи должны принимать надлежащее участие в этических исследованиях» (1994). Однако, как и другие работники здравоохранения, врач на производстве действует в качестве «двойного агента» с потенциально противоречивыми обязанностями, которые исходят из заботы о работнике и в то же время из занятости в корпорации.
Эта разновидность проблемы «двойного агента» хорошо знакома специалисту по профессиональной безопасности и охране здоровья работников, чья практика часто связана с разделением лояльности, обязанностей и ответственности перед работниками, работодателями и другими заинтересованными сторонами. Однако такой специалист должен быть особенно чуток к этим потенциальным конфликтам, поскольку, как уже говорилось выше, для защиты лиц, подвергающихся воздействиям на производстве, не существует формального независимого механизма экспертизы или IRB (рассматривается ситуация на примере США). Следовательно, именно специалисту по профессиональной безопасности и охране здоровья работников в большой степени приходится следить за тем, чтобы этическим вопросам, в частности, проблемам равновесия риска и пользы, а также добровольного осознанного согласия, уделялось надлежащее внимание.
Paul W. Brandt-Rauf, Sherry I. Brandt-Rauf